30-го декабря NN-го года раздался звонок. Звонил один очень хороший друг и вместо того чтобы поздравить с наступающим (хотя, вроде и рановато, но многие так делают, чтобы в замоте последнего дня уходящего года никого и ничего не пропустить) сообщает пренеприятнейшее известие – нет, нет, ничего связанного с ревизором, а просто то, что он лежит в Первой Градской.
Недоумение – Что?! Как угораздило?! – вполне естественные вопросы на которые Саша ответил красивой и почти романтической историей о своей любви к прогулкам по утрам с любимым лабрадором (не Конни, конечно). Рассказал о том, как классно и тихо встречать зарю 29-го декабря, поскрипывая снежком, поглядывая на гаснущие фонари, на воробьёв и синиц, атакующих кормушки с семечками от добрых людей, на пластины снега, неожиданно отваливающиеся от веток деревьев, о встречных людях, спешащих на работу в последние предновогодние деньки. Да много о чём рассказал – поэт, одним словом. Но…, как всегда – есть мелкое (ну а в данном случае не совсем мелкое) но.
Собака, уж на что спокойная собака (напомню, это лабрадор – спасатель утопающих, которым он должен подставить хвост и выволочь на берег), вдруг от чего-то возбудилась и рванула в сторону, Саша, любующийся рассветом почти над Москвой-рекой, вместе с поводком резко рванулся в сторону, поскользнулся, бедром об бордюр (если Вам привычней – поребрик) и, нате вам, – перелом, вокруг люди, охи-ахи, скорая, в которую Саша категорически отказывался загружаться пока вызванная жена не перехватила собаку. Ну и вот – больничка и Новый год на носу. Радости, как говорится, «полные штаны».
Ну и мы, конечно, решили немного скрасить Первое Градское сушествование нашего друга и всё-таки поздравить его с Новым годом лично, 31-го числа. В Доме сразу закипела работа – жена выволокла откуда-то лист ватмана формата А3, я, в темпе, перебрал в холодильнике фотоплёнку и выбрал подходящую, как мне казалось (никакой цифры!, только аналоговая фотография!), жена старательно выводила губной помадой на листе ватмана некую загадочную, но понятную и нам и Саше фразу, я же зарядил плёнку, проверил вспышку, ну и… – готовы? Да, вполне готовы!
На следующий день, 31-го, мы рванули с нашим комплектом на Ленинский проспект, в больничку. Да, совсем забыл сказать, что в хлопотах подготовки к посещению болящего друга я сгонял в магаз и наполнил фляжку коньяком – немного, но клюв промочить хватит, да и не пить же мы едем в дом скорби.
Прошли через приёмный покой, лифт, коридор и вот мы в палате (уже в коридоре я включил фотик, приладив к нему вспышку, жена сняла газеты с рулона ватмана) – в палате кроме Саши, с ногой на вытяжке, где подвешен груз, ещё четыре лежачих чела, ну, в общем, не самое радостное предновогоднее зрелище (ну и запах, само собой).
Без лишних слов (и лобызаний) жена рванула к изголовью кровати, развернула за головой Саши ватман, а я, в темпе вальса , начал фотографировать, так, чтобы на первом плане была нога, далее Саша и плакат за его головой. Палата просто грохнула от хохота (не понимаю одного – как никто из них не свалился с коек и не добавил себе новых сломанных конечностей?), а Саша всё пытался выкрутить голову и понять – что же вызвало столь бурную радость собратьев по несчастью.
Ну и тут не обойтись без некоего экскурса в историю нашего с Сашей знакомства. Он прекрасно разбирается в живописи, занимается организацией и устройством выставок, виртуозно матерится (но по делу, исключительно по делу!) и знает массу анекдотов, которые он всегда приводит по делу и к месту (что довольно редко, признайтесь, равно как и мат). А познакомились мы на одной из организованных им выставок (не помню конкретно какой, но не то «300 шедевров Шишкина» в Третьяковке на Крымском валу, не то какой-то другой…, да не суть), где после более близкого знакомства он рассказал о себе и своём отношению к искусству, что подкрепил анекдотцем. –
– «Заходит в автобус старенькая женщина, все места заняты, народ смотрит в окна (или делает вид, что смотрит), читает газеты и не замечает стоящую старушку. Вдруг один человек кавказской национальности встаёт и предлагает ей сесть. Старушка садится и благодарит его со словами : «Спасибо Вам!, Вы такой культурный человек!» , на что он ей отвечает, с характерным акцентом : «Да я культурный чэловэк, а олень культурный шэловэк, я за культуру маму родную в***у!»».
И надпись о том, что культурный человек сделает за культуру так и осталась в памяти и на фотографии 30 х 40, в рамочке под стеклом, которую мы ему подарили по выходу из больнички. Когда, позднее, пришлось заехать к нему в офис, то я спросил о местонахождении фотографии, на что он сказал о том, что фотка классная, но её, к его сожалению, желательно не показывать посторонним людям – не поймут’с.
Да, кстати, о кошках. С кошкой подобных историй, со сломанными ногами, произойти не может, что невероятно радует.
С Новым годом! Да здравствует культура! (И кошки, конечно).
