Рубрика: История

Доброе утро!Начинаю новый цикл публикаций “Забытые прорицатели”.Захваленных Нострадамуса и Вангу все знают-между тем было много талантливых людей ,предсказывавших получше, чем они.Хочу восстановить справедливость и поведать о них..

Малоизвестный писатель и публицист М.Робертсон в 1898 году, т.е. за 14 лет до катастрофы “Титаника”, опубликовал фантастический роман “Тщета, или гибель “Титана””-о гибели гигантского трансатлантического лайнера .

Роман не имел успеха у читающей публики и вскоре был забыт.Вспомнили о нем только после катастрофы “Титаника”.Публика была потрясена совпадениями:ведь “Титаник”, тоже считавшийся непотопляемым, так же затонул в Северной Атлантике апрельской ночью после столкновения с айсбергом, и удар так же пришелся в правую скулу, и так же не хватило шлюпок, и погибло большинство пассажиров.Причем совпадали не только обстоятельства трагедии, не только названия кораблей, но и их основные технические характеристики-историки насчитали не один десяток совпадений.И даже выжившие пассажиры “Титаника” признавали, что сцена кораблекрушения написана с пугающей достоверностью, словно с натуры.

Самое интересное то, что катастрофа не составляет основного содержания романа-а только завязку сюжета(я роман читала).Основной сюжет-приключения главного героя, матроса корабля, который спасает дочь своей давней возлюбленной, оказывается вместе с ней на айсберге и защищает ее от белого медведя.Герою с девочкой удается спастись- и он встречается с ее матерью, муж которой гибнет в катастрофе.В общем, хэппи энд..Вы можете сами почитать-роман невелик, и есть в бесплатном доступе в Инете.Вот жаль только, что пассажиры “Титаника” роман не читали.Кстати, автор умер загадочной смертью в 1915 году, вскоре после катастрофы- возможно, его просто затравили родные погибших, обвинявшие его в том, что он все знал и не предупредил о катастрофе..

На Кавказе понятие “кебинный брак” обозначало временный брак. Такой брак предполагал заключение своеобразного договора о сожительстве, по которому муж обязался выплатить родителям определенную денежную сумму (калым) – и мусульманка становилась его законной женой на договорной срок. Дети, рожденные в таком браке, считались законными, но не наследовали состояние отца. По окончанию договора, женщина возвращалась в родительский дом и могла выйти замуж. На Кавказе у Ермолова было три кебинных брака. Но в его случае возникает вопрос о законности этих брачных союзов. Во-первых, они были разрешены не у всех мусульман – только у шиитов, а у суннитов, к которым принадлежали кумыки, они запрещались. Последняя кебинная жена Ермолова была кумычкой. При чём, и все другие его браки под вопросом: Ермолов не был мусульманином.

Алексей Петрович Ермолов никогда не был женат законно и даже, по свидетельству его современников, чуждался дамского общества. Впрочем, этому можно найти вполне рациональное объяснение. Генерал в написанных позже воспоминаниях признавался: “Вместе с Волынскою губерниею оставил я жизнь самую приятную. Скажу в коротких словах, что страстно любил W., девушку прелестную, которая имела ко мне равную привязанность. В первый раз в жизни приходила мне мысль о женитьбе, но недостаток состояния обеих сторон был главным препятствием, и я не в тех уже был летах, когда столько удобно верить, что пищу можно заменять нежностью. Впрочем, господствующею страстью была служба, и я не мог не знать, что только ею одною могу я достигнуть средств несколько приятного существования. Итак, надобно было превозмочь любовь. Не без труда, но я преуспел”.

Во время пребывания на Кавказе в 1816-1827 гг. генералу больше не приходилось превозмогать свои чувства. Он решал проблемы чувств при помощи “кебинных браков”.

Традиция продажи “временных жен” существовала не только на Кавказе, но и в странах Ближнего Востока и в Японии. Помните оперу Дж. Пуччини “Чио-Чио-Сан”? “Временный брачный контракт” – термин, обозначавший тип отношений между иностранцем (чаще американцем или русским) и японской подданной, согласно которому на время пребывания иностранца в Японии он получал в пользование (и содержание) “жену”. Сами иностранцы, в частности русские офицеры, называли таких “жён” мусумэ, от японского — “девушка, дочь”. Иногда мусумэ ошибочно сравнивались с гейшей. Хотя отличия есть: гейша считалась “усладой для души”, и телесные ласки не входили в её обязанности, тогда как мусумэ, принадлежавшая только одному мужчине согласно контракту, обязана была услаждать своего покровителя ещё и в постели, вследствие чего нередко рождались дети. У Ермолова их было шестеро: пять сыновей и дочь. Один сын умер в младенчестве, дочь по закону после окончания договора осталась с матерью.

Сыновья, первое время носившие фамилию Горские, как писал Ермолов, “без всяких прав на наследие, без покровительства и довольно несчастливые происхождением”, тем не менее заботой отца обделены не были. Все они получили образование в престижных военных училищах. Генерал добился, чтобы их признали его сыновьями, записали в дворянство и разрешили носить фамилию Ермоловы.

Забота о детях, рождённых в кебинных браках или усыновлённых пленных, была закреплена в негласном “кодексе чести” русского офицера.

Формально дети числились пленными, но это, верно, единственный случай в истории, когда пленным давали кров, одежду, питание, а главное – заботу и необычайно труднодоступное и дорогое по тем временам образование — как путёвку в жизнь. К примеру, при взятии  аула Дади-Юрт был “пленён” двухлетний мальчик, взятый на воспитание бароном Розеном. Позже этот мальчик станет известным чеченским поэтом и дослужится до чина коллежского асессора под именем Константина Михайловича Айбулата.

Или ещё такой пример: в 1829 г. переведенный на Кавказ рядовым в отдельный Кавказский корпус Бестужев -Марлинский взял из разоренного аула маленькую тавлинскую девочку – приютил, воспитывал как родную дочь. Говорят, Бестужев приютил сиротку из-за одиночества.

Петр Николаевич Ермолов, двоюродный брат прославленного генерала, одиночеством не страдал. У него была большая семья, семеро любимых детей… Но в его сердце нашлось местечко и для маленького чеченского мальчика, которого он искренне любил, называл “мой Петруша”, “мой чеченец” и сумел рассмотреть в нем талант художника.

Ну об этом я уже писала…