Роман М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» – безусловно яркое и глубокое произведение русской литературы, в котором удивительно сочетаются реальность и фантазия, прошлое и настоящее.
В нём Михаил Афанасьевич использует нестандартный авторский прием – переплетение трёх сюжетных линий: исторической (ершалаимские главы), сатирической (московские главы) и любовной (история Мастера и Маргариты). Эти линии сливаются в финале воедино, несмотря даже на стилевые различия, ибо главное в романе не рассказ о событиях, освещаемых в каждой сюжетной линии, а его проблематика. Поиск истины, нахождение ответа на вопросы о добре и зле, прославление человека как высшей ценности, взаимоотношения власти и человека – вот основные проблемы романа.
Особую роль играют в романе «Мастер и Маргарита» Ершалаимские главы. Между московскими и ершалаимскими главами заметна параллель.
Интересно, что действие и исторических, и современных событий приходится именно на Страстную неделю (Воланд со свитой появляется в среду, а в ночь на Святое Воскресенье, на Пасху, отбывает из Москвы. События же “ершалаимских глав” укладываются в пятницу на Страстной неделе).
Трудно также не заметить сходство описания двух городов, разделённых двумя тысячами лет и тысячами километров.
«Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город. Исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшной Антониевой башней, опустилась с неба бездна и залила крылатых богов над гипподромом, Хасмонейский дворец с бойницами базары, караван-сараи, переулки, пруды… Пропал Ершалаим – великий город, как будто не существовал на свете».
А теперь другое описание, описание Москвы тридцатых годов ХХ века: «Эта тьма, пришедшая с запада, накрыла громадный город. Исчезли мосты, дворцы. Всё пропало, как будто этого никогда не было на свете». Детали, ритм, интонация фраз совпадают.
«Вечные символы», силы природы: солнце, луна, гроза, туча, молния – присутствуют при описании как Ершалаима в день казни Иешуа, так и Москвы в последний день пребывания в ней Воланда и Мастера. Это не может быть случайностью.
События в древнем Ершалаиме и сталинской Москве разделяют сотни лет, но в 30-х годах ХХ века всё так же силён страх перед властью, свободомыслие преследуется, инакомыслящие уничтожаются, беззаконие и расправа могут вершиться по воле и от имени толпы. Люди склонны к трусости и предательству, их помыслы корыстолюбивы и тщеславны. Честность, искренность, любовь и верность редки.
Многоликая жизнь Москвы и её обитателей, поражает пестротой и и обилием персонажей. Повествование ведётся иронически, порой откровенно игривым тоном. Главы, содержащие, роман о Понтии Пилате,написанный Мастером, напротив выдержаны в торжественном, неторопливом стиле, события излагаются, как в античных текстах. Нет авторской оценки, создаётся впечатление хроники событий. Такие разные стили помогают сделать акцент на вневременной связи между эпохами и вечной актуальности хранимых в Библии истин. Всё это помогают подвести читателя к мысли о ВЕЛИКОЙ ЭВОЛЮЦИИ, протесту против насильственного прерывания хода истории.
(Использованы материалы из книги Владимира Михайловича Акимова «На ветрах времени»)
Эволюция-это, конечно, хорошо, но работает не всегда.Особенно в России..
Ну в романе, всё таки, эволюцией не пахнет, скорее революцией. Визит Сатаны в Москву и все последующие события не очень-то похоже на эволюционное развитие, скорее, это взрыв, это нечто в корне меняющее представление о мироустройстве. Мне видится как-то так.
Вам правильно видится.
Речь не о сопоставлении, а о противопоставлении Ершалаимских и Московских глав. А ещё о том , что насильственное прерывание эволюции, возвращает людей в дочеловеческое (“тварное” по Соловьёву) состояние.
А противоставлять-то нечего – в одном случае (Ершалаимской) трагедия, в другом случае (Московском) – фарс, который, правда, снимает все маски.
Женя, Вы уже противопоставили :))
Я пришел к противоположному выводу: нет великой эволюции, каким он был 2000 лет назад, таким его Wоланд в принципе и увидел в театре Римского. (В рукописях Воланд именно Wоланд – в противоположность М[астеру]). Поэтому Воланд так проникся к Мастеру – тот выделялся: из подвала смотрел свысока.
…либо же нужно пояснить, что есть “Великая Эволюция”
Мне помогло это подвести себя, как читателя, а читал я, кстати, в 11 классе, к тому, что Мастер из подвала смотрел на мир свысока, в то время как Wоланд (каково его написание в рукописях) в театре Римского с высока, с трона, смотрел на мир подвальных/пещерных людей, понимая, что человек за 2000 лет не изменился, именно поэтому ему так симпатичен Мастер: единственный, кто понимает даже не его самого, а мысль, которую он старается донести через противопоставление себя миру, как это было 2000 лет, когда он знавал такого же уникума – Иешуа.
Словосочетание – “смотрел свысока из подвала” – это очень образно, великолепный оксюморон. Но он противоречит тексту. Может ли человек, смотрящий свысока, так безумно бояться всего, бояться спать в темноте (оттого что из угла ему угрожает спрут), бояться новых знакомств, шороха у входных дверей?.. Мне, лично мне, кажется, что нет. На Воланда я тоже смотрю по-другому.
Воланд – про написание латиницей этого имени в черновиках не помню. Видимо, не показалось важным, проскользнула взглядом. А сейчас, благодаря Вам, задумалась: почему изменил латиницу на кириллицу. Н это – другая песня.
Соглашусь, Воланд смотрит свысока на людей “тварного существования”. Это в Московских главах. На Иешуа он так смотреть не может, Иешуа принадлежит другой когорте людей, уже человеческого существования, потому что, признавая существование зла как такового, он отказывается от следования законам зла, тем законам, которым следует Воланд. В Мастере же Воланд видит, как говорится, ягоду с одного с ним поля. Мастер допустил один из самых страшных пороков -трусость, а именно за это зло был наказан Понтий Пилат. Мастер как и Вланд стал на сторону зла.
По Булгакову: не так опасны люди, поставившие своей целью зло, – таких, в сущности, немного, – как те, что словно бы готовы и споспешествовать добру, но малодушны и трусливы. Страх делает неплохих и лично храбрых людей слепым орудием злой воли.