У нас в школе одно время был сугубо женский коллектив. Женщины все разные, абсолютно. Интересы тоже. Отношение к своему труду разнились до такой степени, что между некоторыми возникала открытая неприязнь, противостояние, в которое постепенно втягивалось всё большее количество людей.

Для меня школа – маленькая Вселенная, а дети – инопланетяне. С ними безумно интересно. Интересно образовывать Школьный Парламент, по-настоящему, с предвыборной кампанией, с дебатами кандидатов с настоящими выборами с очень приличной явкой избирателей… Интересно выпускать школьную газету, тоже по -настоящему: со своей редакционной коллегией, журналистами. Интересно участвовать в олимпиадах разных уровней, побеждать в них… Радоваться творческим успехам своих юных поэтов и писателей…

Мне интересно, но отдавала себе отчёт, что у других могут быть свои интересы, что для них школа – это место, где получаешь зарплату. То есть, спокойно приходишь, даёшь свои часы, объясняешь тему (вполне прилично с хорошим качеством знаний), ставишь оценки и идёшь домой, где тебя ждут интересы, как у других людей. Некоторым моим коллегам было невдомёк, что я не «выделываюсь», что школьная жизнь для меня – это увлекательный аттракцион, захватывающая игра. И грамоты, сертификаты – это как баллы в игре.

Одной коллеге со звучной венгерской фамилией моя бурная жизнь в школе покоя не давала. Побеждали мои ученики в олимпиаде – «А вы не знали, у неё отношения с председателем комиссии – N?» Выиграли в смотре школьных газет – «Так у неё знакомство с журналистом С, вы разве не слышали». Напечатали в городском альманахе стихи моих учеников – «Так это она сама за них и написала!» До слёз обидно. А куда обиды несёшь? Конечно в семью. Родители успокаивали: «Не бери в голову! Будь выше!» и тому подобное. А зять искренно за меня переживал, подсказывал мужские (а по сути – полудетские) решения этого абсурда. На очередное моё расстроенное  излияние, он сказал: «Было бы такое среди мужиков, я бы Вам подсказал решение: пол – литра на двоих – и вы друзья до гроба». Слово за слово… То ли «на слабо», то ли совсем уж от безнадёги (хуже уже не будет), но пошли за коньяком. В очень красивой литровой бутылке, импортный, дорогой (половина моей премии точно ушла), с  красивой этикеткой «Ничего, что много, – наказывает зять, – будете прощаться – скажите, что есть повод встретиться ещё».

Ладно! Узнала адрес в учебной части. Зять отвёз (оказалось какое-то общежитие), а в напутствие сказал: «Ну если что – звоните!» И я пошла на ватных ногах с ощущением, что совершаю безумнейший поступок. Поднялась на третий этаж, в мрачном заставленном какими-то шкафами коридоре отыскала комнату, постучала.

Дверь открылась. На пороге О.Н. в японском кимоно, с карандашами вместо заколок в причёске, с необычным макияжем… И я… С бутылкой в одной руке и пакетом с лимоном и виноградом в другой… Долгое молчание…  Я забыла, что надо сказать, чтобы было неожиданно и смешно, как зять научил, а О.Н. в ступоре от неожиданного визита. Не помню, кто вперёд очнулся. То ли я со своим «Можно?», то ли О.Н. – «Заходите».

Небольшая комната. У окна кресло-кровать, справа диван – два спальных места, живут вдвоём с дочкой-студенткой, которая учится в Ростове, приезжает не каждые выходные. Она каждый вечер одна, после гибели мужа они с дочкой как попугаи-неразлучники никогда не расставались, очень скучает теперь по ней.

И так мне эта ситуация показалась знакомой (у меня сын в Ростове, приезжает редко), что я забыв всё, чему учил зять, напрямую брякнула, зачем пришла. И что Таганрог мне тоже не родной, и что друзей пока не завела, и что с детьми-школьниками нашла отдушину своей обыденности… Короче за рассказами о перипетиях своих  жизней и не заметили, как уговорили всю бутылку и О.Н. достала ещё и свою – початую. Но странное дело – ни в одном глазу… Мы грозненцы – немного чеченцы, независимо от национальности, а алкоголь у чеченцев под большим, смертным запретом, поэтому, казалось, как у не умеющих пить, у нас должны бы уже давно  отключиться всякие способности: думать, говорить, передвигаться. А вроде всё получалось… До того момента, пока, попрощавшись и спустившись вниз, застыла на ступенях крыльца подъезда… Четыре ступени… С Эльбруса легче сойти… Зять, увидев меня, пошёл быстрым шагом к крыльцу… На одну ступеньку я всё-таки как-то спустилась, потом меня зять подхватил. А вот как в машине оказалась – убей не помню: то ли помог доковылять, то ли на руках  меня донёс – не говорит, посмеивается только.

Но вот странное дело: помог его совет. Ни разу больше О.Н. не сказала обо мне ни одной гадости. Мало того, раньше, когда я использовала женские способы и предлагала ей участие в каких-либо мероприятиях, она презрительно кривила губы, теперь сама помощь предлагала… По-настоящему сдружились. Жаль, что в конце учебного года уехала она в Ростов к дочке.

P.S. Эти воспоминания не появились бы, если бы случайно не вспомнился недавно Максим Завьялов. Когда меня спросили: кто это? Я ответила: “Учительница первая моя” по этикету в интернете и добрый, весёлый человек”. А потом ассоциативно припомнилось, как в полемическом запале он сказал мне примерно так: “Вы ведь тоже иногда, наверное,  и водочку попиваете”… Как меня тогда это оскорбило: я вся такая учитель высшей категории, а тут такие инсинуации… Нет, я не кичилась этим своим званием. Ну разве стыдно гордиться тем, что твой труд высоко оценён, ведь гордятся же геймеры своими высшими достижениями, высоким уровнем! Я просто (честно) тогда забыла про тот случай с коньяком.

Так что , рассказ этот посвящается Максиму Завьялову. Весёлому и доброму человеку! Почему-то уверена на 99,9%, что он узнает об этом посвящении 🙂

Автор: Larissa Chebaturkina

Литература, Русский и Родной язык, Посмотреть все записи автора Larissa Chebaturkina