Я не буду касаться подробностей его биографии – её вы найдёте в любом мало-мальски приличном поисковике. Я хочу пригласить вас подумать о том, почему выйдя в отставку с армейской службы (1894 г.), этот дворянин, потомок княжеского рода пять лет проводит в скитаниях по стране, меняет профессии.
Служил в технической конторе в Москве, управлял имением, был землемером на Рязанщине, работал в кузнечной мастерской, рабочим на донбасском сталелитейном заводе, был актёром Сумского театра, пробовал себя в роли организатора спортивного общества в Киеве, Его профессии трудно перечислить, ничего не забыв. Ещё и грузчик, и рыбак, учетчик на заводе, носильщик на вокзале, певец в церковном хоре…
Почему так часто менял он профессии? Какая сила толкала его натягивать брезентовую робу пожарного, надевать каску и мчаться на пожарной бричке тушить, спасать? Что заставляло его сутками, до ломоты в руках и костях, разгружать баржи с арбузами, кирпичом, цементом? Только ли его желание «видеть всё, уметь всё, знать всё и писать обо всём», объяснённое позднее его биографами как решение изучить все ремёсла, чтобы «отображать потом жизнь во всём её многообразии»? Но вот у Б.Д. Чалышева наталкиваюсь на такую мысль: « … Он был очень любопытным и любознательным человеком. <…> любопытство вызывал и новый вид труда, и новые люди, занятые в нём. Ведь профессия оставляет на человеке свой отпечаток, придаёт ему своеобразие, делает одного непохожим на другого». Эту мысль подтверждает и довольно известное высказывание самого Куприна:«Среди грузчиков в одесском порту, фокусников, воров, уличных музыкантов встречались люди с самыми неожиданными биографиями – фантазёры и мечтатели с широкой и нежной душой»
Вот эту «широкую и нежную душу» мы видим практически в каждом его произведении. И дело не только в высокой требовательности к своему труду. Он трудился, как мастер-ювелир, отчеканивая фразы. Меткое случайно услышанное слово, афоризм, художественная деталь – всё сохранялось в его копилке. Известно, что иногда Куприн вдруг прерывал работу, бросал на половине, если убеждался, что ему не даются «точные слова».
И тогда он на несколько дней погружался в выдуманного героя, как бы примеряя на себя чужую судьбу, выдуманную атмосферу, и слова находились сами собой, потому что в эти моменты «душа… начинает вспоминать то, чего с ней никогда не было.»
Этот писательский приём называют «игрой воображения». И счастлив тот человек, который способен играть в эти игры. Ведь он делает ярче не только свой мир, но и дарит окружающим возможность поучаствовать в этой игре.
Вот почему год уходит за годом, писатель всё дальше от нас по времени, а его книги не стареют и так же любимы многими.
Писатель приобрел богатый жизненный опыт-и использовал его в творчестве.И ему на пользу, и читателям интересно-значит, авантюрная жилка в характере имелась..
Но такой образ разве не антиЧагин? Разве Чагин стремился познать всё, тем более руками? Он боролся с собой, пытаясь научиться понимать.
“Речь пойдёт об Александре Ивановиче Куприне – художнике слова, своеобразном и неповторимом писателе и переводчике.” О Куприне не о Чагине.
Цитата из “Чагина” – это украшение моей мысли, а не сама мысль.
О Чагине, возможно, напишу, но не так быстро. Очень много увидела в тексте такого, что волновало меня лично. Хочется поэтому прежде осмыслить, чем решить, стоит ли об этом писать сейчас и для всех. Или только в стол/на стол. А может вообще в папку “Дорогое”